Коррупционер

Во времена СССР, в городе Калинине (нынешней Твери) я сдавал в Государственный фонд алгоритмов и программ свою обучающую программу по БЕЙСИКу. Начальство велело. Кстати, мало кто уже и помнит, что тогда по всей стране создавались фонды алгоритмов и программ. И был еще общий ГФАП, в котором, по идее, должны были сосредоточиться все программные ресурсы СССР. Идея была благая — вместо того, чтобы в тысячный раз писать какой-нибудь "Учет труда и заработной платы" или даже вычисление факториала, воспользоваться уже готовой программой и сэкономить ресурсы. Но решение уродское, проистекающее из централизованной экономики: сейчас та же проблема легко решается рыночными средствами и интернетом.

Не знаю, как там экономились ресурсы потребителей ГФАПовских программ, но я потратил на оформление документации про ГОСТ ЕСПД гораздо больше времени, чем на разработку самой программы. Причем сперва я продирался через нормоконтроль родного (в то время) Красноярского ВНИИ ПС, потом вез документацию в Калинин, в Центрпрограммсистем, там мне уже через двадцать минут говорили: "А у Вас вот тут не по ГОСТу оформлено", я разворачивался и ехал обратно в Красноярск переделывать, чтоб было по ГОСТу. И так много раз подряд.

Надо сказать, что все эти поездки были не в кайф.

Во-первых, я не люблю бывать в Москве. Ничего против Москвы и москвичей не имею, но это не мой город. Мне в нем всегда неуютно. Скажем, в Киеве мне настолько уютно, что кажется, я не в командировку приехал, а наоборот, вернулся домой из многолетней командировки в Красноярск. В Томске уютно. В Одессе было очень уютно. Даже в Вильнюсе и Риге мне было уютно, несмотря на все ихние национальные проблемы. А в Москве нет (кстати, в Питере тоже, не в обиду питерцам пусть будет сказано). Видимо, там какая-то не такая планировка улиц или архитектура, или чересчур много суеты, или еще что, я не пытался это выяснить. И я стараюсь не бывать там даже проездом. Последние лет пять мне это здорово удается. А вот тогда мне приходилось летать в Москву (точнее, через Москву в Калинин) почти каждую неделю. И мне это здорово надоело.

Во-вторых, знакомые и родственники навешивали на меня множество заказов. И в промежутке между электричкой из Калинина и самолетом в Красноярск я носился по Москве "со списком на восемь листов: значит, брату две дохи, сестрин муж: ему духи, зять сказал — давай бери, что попадется". Ненавижу промтоварные магазины. Ненавижу продовольственные магазины. Ненавижу магазины вообще. Кроме книжных. Да, кстати, есть в Москве место, где даже мне уютно — Кузнецкий мост с его книжными развалами. Но все равно мне эти чертовы магазины были уже вот где. Одно дело, когда тебе заказывают килограмм сыра (даже без указания сорта: просто сыр; кажется, кто-то из юмористов уже шутил по этому поводу), и совсем другое, когда заказывают симпатичную блузку или женские сапоги. Нет, ну вы подумайте сами: где я и где понимание того, симпатичная эта блузка или нет, подойдет ли она к глазам, волосам и прочим характеристикам той, кто ее заказывает? А если таких блузок штук пять, как выбрать?

Ну и вот, в очередную поездку я взял с собой младшего сына, которому вот-вот должно было стукнуть пять лет. Пусть себе съездит на халяву, пока проезд бесплатный. А я под это дело хотя бы отверчусь от заказов. Сказано — сделано. Хотя не обошлось без проблем. Например, сынуля категорически отказался входить в метро. Как раз перед отъездом он смотрел по телевизору ленфильмовский фильм-катастрофу об аварии в метро, и слово "метро" было для него таким же страшным, как "Карабас-Барабас". Я убеждал его минут сорок, пока не вспотел, а потом сказал: ладно, не поедем на метро. Поедем на маленьком поездике, вокзал вон там. Мы вошли в ближайший подземный переход, доехали до нужной станции, и у меня появилась другая проблема — я никак не мог вытащить сына из метро. Мы колесили по разным линиям, катались на эскалаторах, а потом я просто взял его в охапку и выволок на поверхность.

В Центрпрограммсистеме я не стал таскать его за собой по кабинетам, а оставил в том, с которого обычно начинал свой печальный забег. Тем более что женщины в кабинете были не против. Через полчаса я вернулся с обычной резолюцией о несоответствии ГОСТу. Михаил ползал по полу, гудя машинками, и на ходу вел светскую беседу с жительницами кабинета. Надо сказать, это у него всегда неплохо получается, с тех самых пор, как он вообще научился говорить. Женщины пускали слезы умиления. Оказывается, он рассказал всем мою печальную историю и уже обо всем с женщинами договорился. Одна из них взяла мои бумаги, ходила с ними где-то минут десять, а потом принесла со всеми необходимыми подписями и печатями. Замечу, что тетка была обычным клерком, не начальником каким-нибудь. Я обалдел. Вот так, оказывается, надо решать вопросы.

Когда мы вышли из ЦПС, я сказал:

— Ну, Михря, ты меня крепко выручил. Проси чего хочешь!

— Сосиски. Ёсемь. И пожарную машину, — не задумываясь, ответил сынуля.

Надо сказать, что в нашем благословенном городе К. на берегу реки Е. (©Евг. Попов) сосиски были тогда невозможным дефицитом, и ели их разве что по праздникам, да и то не по всем.

— А почему именно восемь сосисок? Не семь и не девять?

— Потому, — сказало чадо.

— А съешь?

— Ты, главное, купи!

Торг был неуместен. В первой же московской забегаловке дитё получило восемь сосисок (и с невероятной скоростью их слопало), затем мы купили пожарную машину (импортную и с лестницей), потом я уже по своей инициативе организовал всякие аттракционы на ВДНХ, пепси-колу в неограниченном количестве и прочие чудеса развитого социализма.

Любопытно, что сынуля об этом ничего не помнит. Для него этот тринадцатый подвиг Геракла был обыденным делом. Так что я смотрю на поколение, выбравшее пепси, с определенной надеждой.

Прислал Алексей Бабий (www.alex.krsk.ru). Спасибо.

e-Dacha@yandex.ru